Татьяна Нилова

Стив Румни был сыном шахтера, перед войной едва закончил среднюю школу и устроился работать на завод, чтобы помогать семье. Дэн Бариш – сын профессора университета, в начале войны поступил в колледж и учился на архитектора. Но жизнь сковала их цепью покрепче происхождения и образования – во время Второй мировой войны оба пошли добровольцами на фронт, получили специальную подготовку и стали пилотами знаменитого американского бомбардировщика Б-24. 

Они совершили сотни боевых вылетов и сражались до самой победы. Вернувшись домой, зажили каждый своей жизнью. Дэн переехал на юг - в солнечную Флориду, а Стив остался на севере - в холодном, снежном Мэне. 

Но Б-24 объединял их и в мирное время. Они регулярно виделись на встречах ветеранов войны. Сразу после окончания войны народу на сборы приезжало довольно много – со всех концов Америки. Бывшие летчики общались, в основном, с теми, с кем служили в одних эскадрильях или дислоцировались на одних и тех же аэродромах. Стив Румни и Дэн Бариш проходили службу в разных сторонах: Стив - на военном аэродроме в Англии, Дэн – в Италии. Поэтому на шумных встречах они обычно обменивались крепкими рукопожатиями и привычными фразами: «Привет дружище! Как дела? Все в порядке? Отлично!» 

С течением времени ситуация на встречах ветеранов стала меняться. Людей стало приезжать все меньше, и поседевшие и постаревшие летчики из разных подразделений, ранее почти незнакомые, стали сближаться друг с другом и даже дружить. 

Стив Румни последние несколько лет на встречи не приезжал – после того, как ушел на пенсию, здоровье его сильно пошатнулось. Врачи посоветовали перебраться в теплые края – во Флориду или Неваду. Сын, Джон, помог купить небольшой кондоминиум во Флориде, на берегу океана, и Стив с женой, Эммой, перебрался к теплу и солнышку.

Во Флориде Стив стал чувствовать себя лучше, но сильно тосковал по друзьям и приятелям, оставшимся в Мэне. Эмму это беспокоило, и она посоветовала мужу, чтобы он поискал однополчан. Наверняка, некоторые из них свои «золотые» годы проводят под жарким южным солнцем.

Стива идея обрадовала, и он довольно быстро разыскал Дэна Бариша. Дэн был счастлив слышать своего боевого друга, и они сразу же договорились о встрече. Дэн жил недалеко и еще работал понемногу – несколько часов в неделю преподавал в местном колледже.

Они решили провести вечер в маленьком ресторанчике на берегу океана. Стив пришел раньше и занял столик на двоих. И вот в дверях появилась знакомая фигура. Дэн мало изменился с тех пор, как Стив видел его в последний раз на встрече ветеранов. Высокий, худощавый, острые черные глаза. Только каштановые волосы стали белыми, как снег. Они обнялись и с радостью разглядели в глазах друг друга отсвет молодости, не утраченной в морщинах и седине.

Южная ночь опустилась на город. Друзья уже переговорили, кажется, обо всем, чем была наполнена их долгая жизнь. Только об одном умолчали, о самом главном, что соединило их неразрывной связью. О войне.

- Ты знаешь, Стив, а я ведь был недавно на том острове, – вдруг проговорил тихо Дэн.

- На каком?

- В Адриатическом море. Разве я тебе не рассказывал?

- Нет.

- На котором я совершил аварийную посадку.

- Как это произошло? Расскажи!

- Хорошо, слушай! 20 декабря 1944 года я получил задание - уничтожить военный завод в городе Пльзень, в Чехословакии. Промышленный комплекс считался объектом чрезвычайной важности. На заводах было сосредоточено основное производство оружия для немецкой армии, направляемое на Восточный фронт, где советская армия сражалась с фашистскими захватчиками. Задание было трудное и опасное. В силу своего значения заводы находились под усиленной охраной немецкой артиллерии. Я собрал экипаж, передал приказ и вскоре наш Б-24 поднялся в воздух и взял курс на Пльзень. Все было нормально, но, когда до города остался час лета, один из четырех моторов внезапно вышел из строя. Можно было вернуться на базу. Но я решил – надо выполнить задание – сбросить бомбы. И мы продолжали лететь на работающих трех моторах. Внизу были уже видны корпуса завода. До цели осталось секунд тридцать. И в это мгновение наш Б-24 был поражен шквальным зенитным огнем. Но мы были над целью. Я дал приказ сбросить бомбы и сразу же развернулся, чтобы лететь обратно к аэродрому. Как только мы вылетели из опасной зоны, началась жуткая тряска. Б-24 стал стремительно терять высоту и один из моторов загорелся. Пламя могло достигнуть топливного бака, тогда взрыв – и конец. Я увеличил скорость и пошел на резкое снижение, чтобы погасить пламя, и мне это удалось – пожар затих. «Попытаемся вернуть машину домой», - сообщил я экипажу по радиосвязи. Взглянул на карту и понял, что не дотянем – топлива не хватит. Вызвал по рации штурмана и попросил поискать где-нибудь поблизости аэродром союзников. Штурман доложил, что есть небольшой аэродром на острове в Адриатическом море. Но взлетно-посадочная полоса длиной всего 2200 футов, а нам нужно 5000 футов для посадки. «Сможем ли мы сесть на полосу длиной 2200 футов?» - спросил штурман. – «Я думаю, лучше попытаться, чем лететь с двумя выведенными из строя моторами. А как далеко аэродром?» - «Меньше часа» - ответил штурман. Я тогда ничего не сказал экипажу, но на самом деле, был еще один вариант спасения.

- Какой? – спросил Стив. Он наклонился через столик и не сводил с Дэна напряженного взгляда. Его руки сжались в кулаки, как будто он вцепился в штурвал самолета и был там, высоко в воздухе, вместе с Дэном в раненном Б-24.

- Аварийная посадка в море. Но я знал - Б-24 не годится для аварийной посадки в море. Только четверть тех, кто пытался, остались живы. Самолет разваливался на куски и все, кто был на борту, погибали. Я приказал сбросить все за борт, чтобы облегчить вес. Все, кроме рации, – пулеметы, кислородные баллоны, все снаряжение. Я сказал – кто хочет покинуть самолет с парашютом, может это сделать. Никто не захотел. Скоро в поле зрения появился остров. Подход был крайне сложный. Надо было перелететь через горы и затем резко снизиться на уровень моря, где и располагался аэродром. А тут, как на грех, в моторе снова произошло возгорание. Я начал делать финальный подход на посадочную полосу. Радист соединился с радиовышкой аэродрома. Наш пароль был Sea Sail. Радист доложил, что Б-24 с одним горящим мотором, другим, вышедшим из строя, идет на аварийную посадку. Я увидел, что в конце посадочной полосы встает крутая гора, а под ней - обломки разбившихся бомбардировщиков. Я понял - у меня есть только одна попытка. Я сбросил горючее и снизил скорость, как только мог. Я должен был посадить самолет в самом начале посадочной полосы. Я сказал второму пилоту: «Как только услышишь, как колеса коснулись полосы, жми на тормоза изо всех сил, и я буду делать тоже самое!». К счастью мне удалось посадить самолет в самом начале полосы и у меня были все 2200 футов! Вместе со вторым пилотом мы нажали на тормоза так сильно, как только могли. Покрышки колес скрипели и дымились. Мы мчались по полосе довольно быстро. Но в конце завязли в мокрой глине и остановились. Я посмотрел вперед и увидел прямо перед собой гору. А пожарный грузовик англичан был уже рядом и заливал горящий мотор.

Стив облегченно вздохнул и откинулся на спинку стула.

- Что это был за остров? – спросил он. 

- Гористый такой. Как я потом узнал - площадью 58 квадратных миль, в 40 милях от берега. Партизанские соединения югославского маршала Тито освободили остров от итальянских войск в сентябре 1943-го, и Британские военно-воздушные силы построили там аэродром для своих военных самолетов. На острове находился также штаб Тито. Наши Б-24 и Б-17 использовали аэродром для аварийных посадок.

- Что же было дальше? – спросил Стив. 

- Мы выбрались из самолета. Половина команды бросилась на землю и поцеловала ее. Это был единственный раз за всю войну, когда я видел, что они делали это. Я обнял второго пилота. А потом поспешил к человеку, который, можно сказать, помог нам спастись от гибели. Это был сигнальщик. На протяжении всей посадки он давал нам знаки, чтобы мы точно держались центра полосы, не сдвигались ни на фут в сторону, иначе бы нам была крышка. Горы каменной стеной обступали с боков. Я горячо жал ему руку и все повторял: «Спасибо, парень! Ты нас выручил! Молодец!». Я спросил, как его зовут. Он улыбнулся и сказал: «Антон Север!» Я пригляделся – совсем молодой парнишка. Одет в британскую униформу с нашивками «Королевские военно-воздушные силы». А на голове – ты не поверишь! – красноармейская фуражка с красной звездой! «Откуда ты, малый?» – удивленно спросил я. – «Я партизанской дивизии авиационный механик», - отвечал Север. Я обнял его: «Спасибо, дружище!». Тут нас подхватил грузовик. По дороге в штаб мы увидели еще одного Б-24, подбитого, который шел на посадку. Он врезался в гору и все погибли. Вот так! 

- А ты встречался с Тито? – спросил Стив.

- Нет, не пришлось! Но я знаю, более тридцати лет спустя, президент Джимми Картер пригласил маршала Тито в Америку и устроил в честь него прием в Белом доме. Тито выступил с речью, в которой выразил благодарность за помощь во время войны. Он еще сказал, примерно, так: «Ваши летчики навещали меня во время войны. А теперь я здесь, у вас - с ответным визитом».

Дэн замолчал, погрузившись в воспоминания. 

- Что же стало с самолетом? – Стиву показалось, что и он переместился вместе с Дэном в далекое прошлое, на гористый остров в Адриатическом море.

- Я надеялся, что англичане смогут отремонтировать Б-24, и мы улетим на следующий день. Но ремонтная бригада сказала: «Нет - взлетная полоса недостаточной длины. Все бомбардировщики, приземлившиеся на острове, остались здесь навсегда». На следующий день прилетел самолет и забрал весь наш экипаж – восемь человек.

- Так ты недавно был на этом острове? 

- Да, в прошлом году. 

- Что же ты там делал? 

- Я сделал то, что не сделал тогда, в 44-ом, - Дэн улыбнулся. – Я поцеловал эту землю.