Татьяна Нилова

Рассказ опубликован  в книге «Попутчики».

У меня было такое впечатление, что он повторяет фразы,
которые он выучил наизусть, или, что его ум, намагниченный его же собственными словами, медленно вращается по какой-то неподвижной орбите.
                                                                              Джеймс Джойс, «Встреча»

Три подружки - Катя, Наташа и Валя встретились в просторном дворе серого кирпичного дома. Большой восьмиэтажный дом был выстроен в форме буквы «П». К массивным дверям подъездов вели широкие каменные ступени. Часть дома, что образовывала перекладину буквы «П», украшали высокие, полукруглые арки. За арками расстилался унылый пустырь. За пустырем протекала узкая речка со смешным названием Таракановка. А за речкой, вдалеке, виднелась железная дорога.

Было тихое воскресное утро. Во дворе никто еще не появился. Все спали после длинной трудовой недели. Только подругам не терпелось встретиться. Они учились в одной школе, но в разных классах, поэтому могли проводить время вместе только в выходные дни, да в каникулы.

Зима была на исходе, но одеты девочки были все еще тепло, по-зимнему. Валя - в сером пальто, перетянутом широким ремнем и в мальчишеской шапке-ушанке. Катя - в коричневой цигейковой шубке и оранжевой пуховой шапочке колпачком. Наташа - в длинной кроличьей шубе, на голове - шерстяной платок, завязанный на шее тугим узлом.

Высоко над домом проплывали мартовские облака - сверху светлые от бирюзового весеннего неба и золотисто-медного солнца, а снизу - темные - от хмурой зимы и слежавшегося грязно-серого снега.

На водосточных трубах висели сосульки, казавшиеся в ярких лучах солнца хрустальными сказочными канделябрами. С сосулек мерно стекали упругие, прозрачные капли. Они звонко ударялись о круглую лужицу, собравшуюся под трубой. От удара поверхность лужицы слегка прогибалась; холодные, стеклянные брызги летели во все стороны, и волнистая рябь пробегала по воде.

Валя наклонилась к трубе, отломила сосульку и засунула в рот. Потом отломила еще одну и протянула Кате. Катя помотала головой:

- Не могу. Мама говорит, что ни в коем случае нельзя! А то опять ангиной заболею, и тогда гланды придется удалять!

- Счастливая! - завистливо протянула Валя. - А меня ничто не берет! - вздохнула она. - Перед контрольной по арифметике чего только не пробовала, чтобы заболеть. И снег ела и воду ледяную пила - ничего, никакого толку!

- А мой брат, Борька, - вступила в разговор Наташа, - говорит, что если градусник нагреть над чем-нибудь, то можно температуру высокую сделать. А с высокой температурой - ты всегда больной!

- Да-а! Это здорово придумано! - мечтательно проговорила Валя. – Но тут только главное - градусник не перегреть. А то лопнет, мать сразу догадается обо всем, и скандала не оберешься!

- Верно! - согласилась Наташа. - Вот и Борька мне о том же говорил - подогревать градусник дело не простое!

- А знаете, девочки! – со значением голосе проговорила Валя. - Скоро Пасха!

- Правда?! - обрадовалась Катя. - А ты откуда знаешь?

- Мать сказала, - уверила подружек Валя. - Она уже и луковой шелухи насобирала, чтобы яйца красить. Целый мешок!

На Пасху во дворе дома всегда было весело. Ребята выносили крашенные луковой шелухой пасхальные яйца и собирались стайками по углам. И начиналась азартная игра - чье пасхальное яйцо окажется крепче других. Детвора стукала яйца одно о другое, и у кого красная скорлупка трескалась, выбывал из игры. А выигравший переходил к следующей группе. И так, до тех пор, пока не оставалось одно единственное яйцо - победитель, оказавшееся целым после жарких боев и сражений.

Гордый владелец пасхального чуда расхаживал по двору, хвастаясь своим сокровищем перед старушками, сидящими на лавочках у подъездов, и мужиками, играющими в домино за столом посредине двора, и конечно, перед своими друзьями и приятелями, которые сбегались, чтобы подивиться на это на вид вполне обыкновенное, но на самом деле - крепкое, как орешек, пасхальное яйцо.

К Пасхе в магазинах появлялись в продаже высокие пышные куличи, посыпанные сверху сахарной пудрой и украшенные орехами и цукатами. Чтобы не привлекать ненужное внимание трудящихся к религиозному празднику, куличи получали вполне светское название – кексы «Весенние».

А еще в это время продавцы выкладывали на прилавки золотистые плюшки - «жаворонки». Они были сделаны в форме птичек, а на маленькой головке задорно чернел глаз-изюминка. Сладкие «жаворонки» были любимым лакомством детворы. Стоили они недорого, а есть их было интересно. Сначала выковыривался пальцем вкусный глаз-изюминка, потом - отъедалась голова, затем - крылья, дальше - хвост, а в конце, на закуску - все остальное птичье тело, уже похожее на обычную плюшку, каких в булочной всегда предостаточно.

- Девочки, давайте пойдем в новую булочную, - предложила Валя. – Вдруг, там «жаворонков» уже продают!

- Пошли! - обрадовались Катя с Наташей.

Наташа внимательно пересчитала наличность.

- На три жаворонка хватит! - уверенно заявила она.

Взявшись за руки, подруги направились в булочную, что недавно открылась в подвале нового дома. Дом был построен на противоположном берегу Таракановки. В этом месте речку заключили в бетонную трубу и засыпали толстым слоем земли.

А ведь только в прошлую зиму девочки катались здесь на санках, лихо съезжали с крутого, высокого берега! Да так, что только ветер свистел в ушах! И надо было вовремя изо всех сил затормозить ногами, чтобы не окунуться с головой в никогда не замерзающую речку, от воды которой валил сизый пар. Жители окрестных домов поговаривали, что в Таракановку сливали воду из ближайших бань, расположенных у метро.

Подруги дошли до угла дома с красной вывеской «Аптека». Они часто забегали сюда после уроков, чтобы купить замечательно вкусные вещи - аскорбиновку с глюкозой или плитки «Гематогена», похожие на шоколадки. Подруги уже собрались перейти на другую сторону улицы, когда их кто-то окликнул:

- Девочки, можно вас на минутку?

Они оглянулись и увидели высокого солидного мужчину лет пятидесяти. Он был одет в светлое бежевое пальто и песочного цвета широкополую велюровую шляпу. На шее - пушистый клетчатый шарф. Мужчина знаками приглашал их подойти ближе.

Девочки подошли и остановились на тротуаре на пересечении двух улиц. Они стояли, держась за руки, и вопросительно смотрели на мужчину.

- Я - поэт! - сказал он. - Хотите, я почитаю вам детские стихи, которые я сочинил? Это очень хорошие стихи. Они вам понравятся.

Валя пожала плечами. Катя вежливо кивнула. А Наташа, прищурившись, с любопытством разглядывала поэта.

Мужчина расправил плечи, и откинув назад голову, принялся читать. Вначале - медленно, нараспев, с завыванием. Потом - все быстрее и неразборчивее. Распалившись, он закатывал глаза, запинался и глотал слова. Брызгал слюной. Постепенно стихи превратились в бессмысленный набор слов. Только два слова можно было еще разобрать.

- Ладошки радости! Ладошки радости! - повторял он без конца.

Одну руку он держал в кармане, а другой жестикулировал в ритм тому, что пытался произнести. Тело его раскачивалось взад-вперед, как огромный маятник.

Внезапно глаза его выпучились и почти вылезли из орбит. Нижняя губа отвисла. Шея побагровела, и на лбу выступили крупные капли пота. Рука в кармане бешено дергалась, а единственные понятные два слова превратились в: «Радошки ладости! Радошки ладости!» - бормотал он, переводя бессмысленный взгляд с одной девочки на другую.

Катя дернула Наташу за рукав.

- Пойдем отсюда быстрее! - тихо сказала она.

- Подожди! - прошептала Наташа. - Он сейчас закончит.

В это время за их спинами раздался строгий, немного глуховатый голос:

- В чем дело, гражданин? Что здесь происходит?

Оглянувшись, девочки увидели немолодого милиционера, появившегося неизвестно откуда и незаметно подошедшего к ним.

Он внимательным взглядом осмотрел всех. Лицо гражданина в бежевом пальто покрылось красными пятнами. Он сразу прервал чтение и, запинаясь, принялся объяснять:

- Вот... я школьницам читаю... детские стихи, к-которые... я сам сочинил. А что..., разве нельзя?

- Не положено! - отрезал милиционер. - В общественных местах не положено! Вы мешаете проходу пешеходов!

Милиционер с плохо скрываемой неприязнью смотрел на «поэта», и на скулах у него ходили желваки.

- Проходите, гражданин! На первый раз я вас предупреждаю! Но, если еще раз замечу - у вас будут неприятности! Проходите! - повторил он, повышая голос.

- Хорошо, хорошо! – не поднимая глаз, бубнил себе под нос мужчина, поправляя шарф. - Что за порядки! Стихи детям нельзя читать!

Он повернулся и поспешил прочь, постепенно прибавляя шаг, все быстрее и быстрее, пока не скрылся за углом дома. Милиционер перевел взгляд на девочек. Лицо его смягчилось, но глаза все еще смотрели строго:

- А вам, девчата, даю наказ! С посторонними мужчинами на улице никогда не останавливаться! Поняли?

- Да, - сказала Валя.

- А как же детские стихи? - спросила Наташа.

- Это не детские стихи, а… черт знает что! - в сердцах выпалил милиционер, и ничего больше не объясняя, спросил:

- Вы в каком классе учитесь?

- В четвертом! - хором ответили подруги.

- Уже большие, - сказал он. - Помните, что я вам сказал! А, между прочим, вы куда направляетесь?

- В булочную! За жаворонками! - наперебой говорили подружки.

- Ну что же, бегите! - он улыбнулся, и лучистые морщинки разбежались от глаз.

Милиционер вытянулся по струнке, сделал девочкам рукой под козырек, круто развернулся и зашагал по улице. Той самой, где стоял серый кирпичный дом, в котором они жили.

Комментариев нет

---

Оставить комментарий